В сентябре 1994 года Центральной Архивной комиссией при Правительстве Москвы рассекречиваются материалы закрытого совещания, состоявшегося в столице, в помещении ФИАН СССР 15 марта 1955 года. Главным и единственным вопросом повестки дня для собравшихся был вопрос о возможности строительства первого советского ледокола, оснащенного атомным реактором. Стенограмма совещания впервые была опубликована (правда, с многочисленными купюрами) еще в 1979 году в юбилейном сборнике «75 лет освоения Северного полюса» 1. Но лишь сегодня широкая научная общественность получила доступ к полному тексту этого исторического документа. Прежде чем обратиться непосредственно к материалам стенограммы, напомним, что в совещании участвовал весь цвет советской науки того времени (академик Булганин, профессора Курчатов, Головин, Самойлов, Введенский и другие).

Игорь Васильевич Курчатов

В начале на повестку дня был вынесен вопрос о названии ледокола, затем предполагалось обсудить и утвердить основные технические характеристики и параметры нового судна, а также его атомного реактора. Следует сразу сказать, что о том, чтобы назвать ледокол именем одного из выдающихся деятелей советской эпохи, будь то С.М.Киров, А.Б.Стаханов или В.П.Чкалов, на заседании не было и речи (по выражению одного из участников, «вопрос так даже и не ставился»). После долгих прений было решено применить так называемый «географический» подход и, в результате, большинством голосов (113 против 47) ледокол был назван просто — «ГУРЗУФ». Теперь обратимся к тексту самой стенограммы: «Булганин (председательствующий): — Давайте послушаем товарища Курчатова. Курчатов: — Представьте себе куб со стороной 6,5 метра. В такой куб, я думаю, можно уместить атомный реактор. Булганин: — Профессор Самойлов, Ваше мнение? Самойлов: — Мне кажется, будет выпирать графитовый стержень. Восемь метров представляются более реальной цифрой. Булганин: — Хорошо, записываем «восемь». Самойлов: — Проектом предусмотрен специальный отсек объемом 1360 кубометров для размещения реактора. Булганин: — Кто отвечает за герметичность отсека? Курчатов: — Я, Николай Александрович. Булганин: — Отвечаете головой! Курчатов: — Реактор будет функционировать в автономном режиме. Я могу гарантировать, что его работа практически никак не скажется ни на скорости движения ледокола, ни на его ходовых качествах. Он (реактор — прим. ред.) будет полностью изолирован от окружающей среды. (Шум в зале) Голоса: — А нужен ли тогда вообще реактор? Курчатов: — Я думаю, нелепо говорить об атомном ледоколе без атомного реактора. Мы с Вами, товарищи, здесь не в игрушки играем. (Шум в зале. Некоторые делегаты встают и устремляются к трибуне.)» Здесь мы вынуждены опустить значительную часть стенограммы, так как в ходе разгоревшихся бурных дебатов ученые оперировали, в основном, техническими терминами (раструб, фидер, соленоид и др.). Более того, страсти настолько накалились, что в один из кульминационных моментов дискуссии погиб физик Аркадий Шведов. Спустя час, итоги были подведены профессором Самойловым. В своем заключительном слове он предложил утвердить основные цифры, характеризующие технические параметры «Гурзуфа», а также его ходовые качества. Подавляющим большинством голосов (185 против 14, 3 человека воздержались) эти цифры были приняты за основу.

«Гурзуф»

«Гурзуф» был спущен на воду в Новороссийске в мае 1957 года. Правда, были и другие мнения по поводу места эксплуатации ледокола. Например, профессор Павлов предлагал, в порядке эксперимента, осуществить спуск «Гурзуфа» в Красном море, в районе залива Акаба. Как ни странно, у этой идеи было довольно много сторонников (в частности — академик Шляпин, доценты Аракелов, Ермилов, Земский). Другие пытались следовать «географическому» принципу до конца и выступали за то, чтобы спустить ледокол на воду в самом Гурзуфе. Однако, как отметил в своем дневнике 2 июля 1957 года профессор Самойлов, здравый смысл восторжествовал, и через месяц «Гурзуф» сошел со стапелей именно Новороссийской верфи. Вскоре выяснилось, что эксплуатация атомного ледокола в Черном море не приносит ожидаемого экономического эффекта и тогда, по предложению инженера Прохорова, «Гурзуф» решили направить в Северный Ледовитый океан, где в то время на льдине, в непосредственной близости от Северного полюса, находились двое наших полярников: Бабанин и Френкель. В своей автобиографической книге «На льдине и вокруг нее» 2 Алексей Бабанин вспоминает: «Утром, проснувшись и выйдя из палатки, сквозь свист ветра я услышал какой-то низкий гул. Вскоре на горизонте показался огромный корабль, из его труб валил густой черный дым. Гул усилился и заглушил свист ветра. Я сразу понял — гудит атомный реактор «Гурзуфа». Ледокол находился на чистой, свободной ото льда воде, а наша небольшая станция — как раз на границе плавучих льдов, то есть непосредственно на льдине. Внезапно «Гурзуф» изменил направление движения и, медленно развернувшись, пошел прямо на льдину. — Куда?! — закричал я, но гул реактора заглушил мой крик. Ледокол неумолимо приближался. В ужасе закрыл я глаза. Раздался оглушительный грохот... Льдина, к счастью, осталась целой, а вот в корпусе «Гурзуфа» образовалась гигантская пробоина, метров 30 — 40 длиной. Ледокол начал быстро погружаться под лед. — Скорее сюда! Ледокол!! — закричал я Френкелю, но тот, находясь в палатке, принимал сигналы радиосвязи и, по-видимому, ничего не услышал. Атомный ледокол «Гурзуф» затонул практически мгновенно — не прошло и минуты. Поднялись волны, но вскоре поверхность океана вновь стала спокойной и лишь черный дым стлался над водой. Наконец из палатки вышел Френкель. Он неторопливо осмотрелся по сторонам и, естественно, не заметил ничего необычного. — Ну и где? — резонно спросил он. Я не нашелся, что ему ответить...» После гибели «Гурзуфа» учеными было решено уделить приоритетное внимание основным функциям ледокола. — Ледокол должен колоть лед! — заявил 2 февраля 1958 года на заседании Минморфлота Н.А.Булганин. После многочисленных споров, в этих целях решили использовать интеллект и силу не бездушных приборов и машин, а человека. Отбор в группу ледорубов был строжайшим даже по меркам того времени. По итогам конкурса отсеялось более 90% соискателей и, в конце концов, осталось лишь два кандидата: А. Макаров и С. Карпенко. Однако, тяжелоатлет Александр Макаров (призер Спартакиады народов СССР 1955 года), находясь на отдыхе у родственников под Серпуховом, неожиданно подхватил вирус ящура. Таким образом, остался один Карпенко. Функции Сергея Карпенко (рост – 2 м 12 см, вес – 140 кг) как ледоруба состояли в следующем: находясь на носу второго атомного ледокола «Липецк», следовавшего Северным Морским путем, колоть лед огромным ломом (вес — 162 кг при длине 7 метров) с частотой 25 – 28 ударов в минуту.

Атомный ледокол «Липецк»

26 сентября 1958 года Карпенко приступил к работе и в 12.00 нанес первый удар ломом — льдина раскололась надвое. Однако уже при втором ударе случилось непоправимое. Карпенко попал в только что образовавшийся проем и силой инерции его вместе с ломом затянуло под лед. Впоследствии трагическую судьбу Сергея Карпенко разделили еще несколько ледорубов. После этой череды катастроф, смертей, зачастую случайных и нелепых, было решено сделать труд ледоруба — труд действительно тяжелый — максимально безопасным и, по возможности, комфортным. Новая бригада ледорубов, сформированная в соответствии с этими возросшими требованиями, вошла в состав экипажа третьего атомного ледокола «Бонч-Бруевич». Бригада двигалась по льду впереди ледокола, крайне редко поднимаясь на борт, поскольку была обеспечена всем необходимым: в распоряжении каждого имелись лопата, скребок, лом, а также определенный запас продовольствия. Конечно же, массу и длину лома, предоставленного каждому ледорубу, нельзя было сравнивать с параметрами того лома, который использовал Сергей Карпенко. Вполне естественно, что возросла и частота ударов: у мужчин — 150 в минуту, у женщин — около 100. Первая бригада ледорубов состояла из 18 человек. В марте 1995 года, когда научная общественность столицы широко отмечала 40-ю годовщину исторического совещания, о котором шла речь в этой главе, в прессе впервые были опубликованы имена этих, без преувеличения, героев. Кто же эти люди? Итак это: Есмантович, Ильин, Жупиков, Гордейко, Бибисов, Алонова, Бергман, Чусовитин, Штик, Долбоносов, Хопсалис (фамилия изменена), Ковин, Скворцов, Варнаков, Богорад, Линке, Бижонов-Шматко и Корецкий.

Профессия ледоруба требует отличной спортивной подготовки (Ледорубы ледокола «Бонч-Бруевич»)

1  - 75 лет освоения Северного полюса. М.: Наука, 1979. 2  - На льдине и вокруг нее. М.: Гидрометеоиздат, 1981.